Лили-Роуз удивительная. Она решительным шагом, словно к себе домой, вошла в мир Chanel. Мы ожидали увидеть избалованного ребенка. Магическая родословная, пухлые губки, гибкое, почти невесомое тело, куртка стоимостью 5000 евро, соломинка в ее стакане с водой… Всё так, и в то же время нет. Жизнь более многообразна. У нее выпуклый лоб матери, похожие интонации и тот же образ Лолиты, но без провокации. Однако почти сразу игра в сравнения прекращается. «Она не похожа на своих родителей», – категорично утверждает Карл Лагерфельд, знавший Лили-Роуз еще ребенком, сопровождавшим Ванессу Паради на съемки задолго до того, как настал ее черед стать новой музой Chanel. – «Думаю, она и тогда прекрасно ощущала себя внутри этой беспокойной жизни».

Лили-Роуз – это смесь противоположностей. «Я – Близнецы» – почти извиняется она. Во время интервью она настолько очаровательна – 17-летний ребенок! – что вызывает желание ее защитить. Но в середине съемки, когда ей предлагают чуть улыбнуться, пролетает ветерок, ледяной: «Если бы это была картинка, которую я хотела бы дать миру, я бы не заставила вас ждать». Лили-Роуз, конечно, французско-американский ребенок. Тоненькие ножки, большие амбиции, фотогеничность в избытке. «В ней есть черты Мэри Пикфорд и юной Греты Гарбо», – добавляет Лагерфельд. В «Планетариуме» Ребекки Злотовски, истории двух американских сестер-медиумов в Париже 30-х годов, она обезоруживающе естественна. Прирожденная актриса. «Что вы хотите, чтобы я сказал? Она само очарование» – подытоживает Карл. Всё сказано. Ах да, мы забыли – от своего отца, Джонни Деппа, она взяла крутость. И агента, самого могущественного в Соединенных Штатах.

ELLE : Ощущение, будто вы пришли в Chanel, как к себе домой…

Лили-Роуз : Это правда. Не у многих 17-летних девочек есть этот шанс! Для меня Chanel – нечто особенное. Я еще ребенком знала многих работающих здесь людей. Мне было 8 лет, когда я познакомилась с Карлом, а в 15 – начала с ним работать. Я чувствую себя здесь, как в семье. Для меня еще маленькой, высокая мода – означало только Chanel. Есть фотография, где я в памперсе и туфлях от Chanel моей мамы!

ELLE: Вы лицо нового аромата Chanel №5 L’Eau. Значит, мир рекламы отдает дань «детям миллениума»? Какой это производит эффект?

Лили-Роуз: Это большая честь и одновременно забавно – меня причисляют к этому поколению, но я всегда лучше нахожу общий язык с людьми, которые старше меня. Моим подругам не менее 25 лет и большинству тех, с кем работаю, тоже… Я всегда была старше своих лет!

ELLE: Ролик играет на противоречиях этого поколения: одинокая и окруженная людьми, открытая и таинственная… Это и есть вы – с вашими двумя миллионами подписчиков?

Лили-Роуз: Абсолютно. У меня есть сторона «публичной персоны», которая работает, появляется на фотосъемках, посещает фестивали… Но в жизни я суперзакрытая. Когда «публичная персона» выключена, я не хожу в ночные клубы, сижу дома, смотрю фильмы, готовлю. Я, кстати, хорошо готовлю! То, что люди видят в моем Instagram, возможно, дает им ощущение, будто они знают меня. Но это не так.

ELLE: Кажется, вы очень хорошо контролируете свой имидж?

Лили-Роуз: Я люблю общаться с людьми. Если у меня и есть небольшой успех, то благодаря им. Но я никогда не смогла бы делиться моей повседневной жизнью. Мои родители очень уважительно относятся к нашей личной жизни, они никогда не хотели, чтобы брата и меня видели, когда мы были маленькими.

ELLE: Можно предположить, как они присматривают за вами, особенно, мама…

Лили-Роуз: Она не говорит слишком много. Мама хорошо знает, что в противном случае это может начать меня… (смеется). Она говорит, что сейчас во время интервью с ней говорят обо мне. Это работает в обе стороны, вот так!

ELLE: Между секретностью вокруг ваших первых 15 лет и «выставкой», на которой сегодня вы главный «экспонат», большой контраст. Тяжело было его принять?

Лили-Роуз: Да… и нет. Да, потому что раньше я была более или менее спрятана. Родители не брали меня ни на премьеры, ни на большие мероприятия, вплоть до показа Париж – Зальцбург от Chanel в Нью-Йорке, моего первого публичного появления. Напряженный вечер, с многочисленными фотографами… Сейчас я уже привыкла. Я довольно легко адаптируюсь в жизни. Но на фестивале в Торонто, в сентябре, где мы были с Ребеккой Злотовски и Натали Портман, я думала, что у меня случится приступ эпилепсии – кругом безостановочно сверкали вспышки… Но мои родители постоянно в такой ситуации.

ELLE: Вам не хватает школы?

Лили-Роуз: Откровенно говоря, нет. В школе я была счастлива, у меня там было много подруг. Я пыталась вернуться туда после съемок в «Планетариуме» и «Танцовщице». Но это было так странно, и я сказала себе: «Что я здесь делаю? Я не собираюсь поступать в университет, у меня уже есть множество проектов, работа…»

ELLE: А ваши родители…

Лили-Роуз: Не думаю, что они могли бы сказать мне «нет» (смеется).

ELLE: То есть для вас – только актерская карьера?

Лили-Роуз: В детстве я хотела быть принцессой, шпионкой, балериной, актрисой, моделью, художницей, да много кем еще. Актриса – это возможность быть любой. Вот почему эта работа мне нравится. Когда я играю, могу забыть все свои проблемы, отпустить мысли. Забыть себя. Это не я, это кто-то другой.

ELLE: Никогда не было желания петь?

Лили-Роуз: Было, когда я была помладше. Тогда я сказала себе: «Хорошо, я не буду ни шпионкой, ни принцессой…»

ELLE: Стать принцессой никогда не поздно.

Лили-Роуз: Нет, теперь я хочу быть королевой! (смеется) 10 лет назад я пела в спектакле, ужасно. Спектакль не удался, потому что пела я плохо.

ELLE: Вы начинаете карьеру с двух французских фильмов, снятых режиссерами-женщинами. Почему именно такой выбор?

Лили-Роуз: Стефани и Ребекка очень умные, талантливые. Мы прекрасно ладили. Я влюбилась в оба сценария, в обе роли. Мои главные мотивации – любить сценарий, чувствовать связь с персонажем, готовность сыграть каждую сцену.

ELLE: Есть актрисы, которые являются для вас примером?

Лили-Роуз: Шэрон Стоун в «Казино», Джулианна Мур, Люпита Нионго… Я видела их в Торонто, но не решилась подойти, постеснялась. Но не хочу быть похожей на кого-то, хочу быть похожей только на себя.

ELLE: Вы любите французское кино?

Лили-Роуз: Я знаю его не так хорошо, как американское. Потому что я в основном росла и училась в Соединенных Штатах. Сейчас я должна участвовать во множестве французских программ с известными во Франции людьми. А я о них даже никогда не слышала.

ELLE: Но говорите вы без акцента.

Лили-Роуз: Потому что дома я всегда говорю по-французски.

ELLE: Вы играете очень естественно, раскованно…

Лили-Роуз: Я отпускаю себя. К роли я, конечно, готовлюсь. Но заниматься длительными исследованиями точно не буду. Боюсь, что от этого игра становится немного механической. Для меня все должно быть естественно. Все эмоции внутри, нужно просто их освободить.

ELLE: Вы рекламировали «Макдональдс». Только в 17 лет, поедая фастфуд, можно быть такой худой!

Лили-Роуз: Честно сказать, меня огорчают все эти комментарии в Instagram: «Она не ест», «У нее анорексия». Анорексией я страдала в детстве, избавиться от нее было сложно. Все, кто сталкивался с этой болезнью, знают, как трудно ее победить. Мне удалось поправиться, и я очень горжусь своим прогрессом. Мне грустно от того, что некоторые думают, будто бы я призываю девушек к худобе. Сегодня мне комфортно в моем теле.